С каким странным постоянством,
Часы приёмные не замечая как бы.
Ужели плохо так тебе на самом деле?
Что смотришь долу?
Мне молчанья твоего безумного не хватит
Даже на анамнез.
Хочу предупредить,
Что внятность слов
уместней будет в сочетанье с краткостью.
Разжалобить меня и не пытайся даже, –
Поди, не первый день знакомы.
Который раз выходишь ты на низкий старт?
Со счёта сбился?
Ты ждёшь совета от меня
Очередного,
Сам при этом понимая,
что терапия в данном случае бессильна.
И взгляд твой отрешённый
Меня не удивляет.
Ты жизнь пытаешься начать
По-новому с утра
И в первый день недели непременно.
А надо было бы с позавчера».
МОНОЛОГ ВРАЧА. Часть 3
«Признаюсь честно: думал я,
Что ты забыл уже ко мне дорогу.
Стабильность, видимо, не улыбнулась?
Иль новых ты врагов успел нажить?
Ну, что ж, расслабься на кушетке, –
Приляг и помолчи немного;
Прикрой глаза, стараясь ни о чём не думать,
И выслушай внимательно меня.
Твоя недельная щетина,
Могла бы выглядеть, как моде странной дань,
Но у тебя она с «мешками» под глазами,
А это, брат, изрядно портит имидж.
«Боржоми» вряд ли здесь поможет,
А физраствор с глюкозою – тем паче.
Я попрошу понять простую вещь:
Мы в битвах жизненных, порою
Не бережём ни печени, ни нервов,
И, рассуждая прагматично,
Не ведаем, что ночи мрак
Сильней всего бывает пред рассветом.
Надежда Кетрарь
ПОД СЕНЬЮ СКАЗОЧНОГО ЛЕСА
Хочешь Ты увидеть таинство природы,
Что никто не видел, чудо из чудес?
Если «да», то ночью, в ясную погоду,
Отправляйся тихо в сонный древний лес.
Там в его глубинах, прямо на опушке,
Скрытое от глаза, озерцо блестит.
Где под лунным светом плещутся лягушки,
Дуб, видавший вечность, рядышком стоит.
Плавают русалки в теплых чистых водах.
Их волшебных песен слышится напев.
В салочки играют, а сама Природа
Ото всех укрыла дивных этих дев.
Спрятался на дубе леший с бородою.
Серый волк надрывно воет в стороне.
Леший жарко спорит с белкой под листвою.
Спор их непонятен. Может, о луне.
Водяной в тиши с кикиморой болтает.
Под кустом ракиты притаился зверь.
Много разных тайн под сенью лес скрывает.
Думаешь, неправда? А пойди, проверь.
КАМЛАЛ ШАМАН
Камлал шаман под светом звезд беспечных,
Посеребренных отблеском снегов.
Под звуки бубна космос бесконечный
Внимал мольбу ему понятных слов.
Плясал шаман по колдовскому кругу.
Взметнулся ярким пламенем костер,
Волшебным светом озарив округу,
Под воющих волков нескладный хор.
Кричал шаман, взывая к древним духам.
Казалось, что в него вселился бес.
И пепел от костра ложился пухом
На замерший в молчанье зимний лес.
Стонал шаман, прося у духов мира,
Заканчивая тайный ритуал.
(Природа с ним об этом же молила).
С рассветом он без чувств на снег упал.
СТАРАЯ БЕРЕЗА
Под окошком старая береза
Без листвы который год стоит.
Не бегут в апреле ее слезы,
Листьями давно не шелестит.
Бересты наряд местами рваный
Не украсит изможденный вид
И дупло, зияющее раной,
Мрачный облик не преобразит.
Ворон древний, временем помятый,
Вновь присядет на ее ветвях,
Сытой сладкой негою объятый,
Вспомнит юность в старческих мечтах.
Он березы той седой ровесник,
В пышной кроне находил покой.
Помнит хороводов летних песни
И беседы под густой листвой.
Помнит изумрудное величье
И грачей весенних шумный крик.
Все ушло. Остались гнезда птичьи.
Столько лет, а будто только миг.
Жаль мне это дерево седое,
Вид его не радует уж взгляд,
Как во сне, быть может не живое,
Только ветви голые шумят.
ГАСТРОСТИХ
Ах, аппетитно как шкварчит на сковородке сальце.
Амбре божественным наполнена квартира.
Колбаски кус, укутанный в батона одеяльце,
Заждался маслица с большим кусочком сыра.
Пора. Картошки кругляши летят на сковородку.
Шипят, пыхтят и требуют немножко соли.
Слились в единое. А малосольная селедка
Ждет шубу новую. Мой будет кот доволен.
Под ложкой захрустит почти готовая картошка.
Томятся в предвкушении ножи и вилки.
«Когда?» Слюной исходит муж заждавшийся – Сережка.
«Сейчас?» Открыл домашнего винца бутылку.
И вот, Сережка на хлебец икорочки намажет.
Открылась крышка. Вот она, картошка с салом.
Рецепторы в истоме, запах нежный будоражит.
Вмиг комната заполнилась вкуснейшим паром.
Быть может, что-то есть вкусней на свете,
Но все ж милее мне продукты эти.
Фото Натальи Зяблицкой
Зимнее утро
Тихий омут
Полумрак
Одуванчик
Седое утро
Тихая грусть
